Статьи

Израильские избиратели еще могут отвернуть левый «Титаник» от айсберга

Шумиха вокруг «медальона верности» – это притча о слепоте лагеря «кто угодно, только не Биби», который не замечает экономическое неравенство, питающее поддержку Биньямина Нетаниягу.

Несмотря на утверждения критиков, медальон – это не признак культа личности, а демонстрация поддержки режима лояльности, который Нетаниягу предлагает своим избирателям в качестве израильской версии популизма.

Если это так, то «медальон лояльности» ничем не отличается от использования левыми Ицхака Рабина в качестве символа защиты демократии. Если шансы на победу над Нетаниягу зависят от представления распределительной альтернативы режиму лояльности, то социальный провал, проявившийся в слепоте к медальону, может привести к поражению лагеря «кто угодно, только не Биби».

Режим лояльности – это система правления, которую Нетаниягу установил с 2009 года. Он превратил голосование за правые партии в полуофициальный критерий для получения государственных льгот и инвестиций. Для Нетаниягу это было заменой государства всеобщего благосостояния и средством его демонтажа, механизмом компенсации низшим классам, пострадавшим от его неолиберальной политики.

Поскольку это механизм компенсации, то режим лояльности – ось израильского популизма и формирует его образ. Таким образом, конфликт между Нетаниягу и судебной системой проистекает прежде всего из необходимости узаконить антидемократические предположения режима лояльности, чтобы он мог компенсировать сторонников Нетаниягу. Его личные сражения с правовой системой не стали бы взрывоопасной проблемой, если бы они не стали неотъемлемой частью борьбы за продвижение режима лояльности. Аналогичным образом, теория «Второго Израиля» Авишая Бен-Хаима является идеологическим отражением логики действий режима лояльности, причем неосознанным.

Коалиция «кто угодно, только не Биби» выступила против режима лояльности, казалось бы, во имя демократии, но на самом деле для того, чтобы искоренить классовую предвзятость компенсационного механизма для низших классов. Итак, поскольку «правительство перемен» – представитель более обеспеченных классов, оно приняло строгую тэтчеровскую политику. Это идеализировало механизм компенсации среди низших классов, поставив возвращение режима лояльности – и Нетаниягу как его представителя – в центр политической борьбы. Тэтчеризм «правительства перемен» сразу же проявился в отмене политики отпусков, которую Нетаниягу ввел, чтобы помочь работникам, пострадавшим от эпидемии.

Отпуска отражали презумпцию лояльности режима: Нетаниягу отверг модель Европейского союза по предоставлению работникам экономической безопасности и предпочел оплачиваемые отпуска и субсидии, которые подрывали экономическую безопасность – и создавали политическую зависимость от решений Нетаниягу. В то же время модель отпуска и субсидий компенсировала низкооплачиваемых работников и людей с большими семьями – типичных избирателей Нетаниягу.

Тэтчеровская политика правительства, которая вредила низшим классам и приносила выгоду более обеспеченным, также проявилась в усилении жесткой экономии бюджета. Экономия правительства обернулась ростом расходов для населения, увеличивая экономическое неравенство.

Так, в пакетном соглашении, которое подготовило министерство финансов, были снижены минимальная заработная плата и расчеты сверхурочных. Между тем под предлогом борьбы с высокой стоимостью жизни были увеличены налоговые льготы для высокооплачиваемых работников. Решив не вмешиваться в ситуацию на рынке жилья, правительства также отдало предпочтение более обеспеченным слоям населения; домовладельцы выиграли от роста цен, в то время как сектор государственного жилья продолжал атрофироваться, нанося серьезный ущерб низшим слоям населения.

Экономическая политика «правительства перемен» подтолкнула тех, кто пострадал от его тэтчеризма, к тому, чтобы цепляться за режим лояльности с его механизмами компенсации; это и есть популизм. Но популизм – это ложная противоположность тэтчеризму. На практике они оба – дополнение неолиберального порядка. Истинная антитеза тэтчеризма и популизма – демократия и государство всеобщего благосостояния. Точно так же ядовитая иллюзия высших классов о том, что демократический тэтчеризм возможен, вызывает у низших классов ответную реакцию в виде поддержки антидемократического популизма.

Сторонники Нетаниягу считают осуждение антидемократического популизма попыткой придать моральный оттенок сохранению привилегий высших классов. Поэтому режим лояльности – это ответ низших классов на привилегированное богатство высших классов. Вот почему лагерь «кто угодно, только не Биби» стоит перед политическим выбором: привилегии или демократия, то есть социал-демократия. На данный момент он выбрал привилегии.

МЕРЕЦ и «Авода» должны были спасти лагерь «кто угодно, только не Биби» из этой классовой ловушки. Но их действия показывают нам, что эти партии предпочитают препираться с Яиром Лапидом из-за остатков более обеспеченных классов. На данный момент только Наама Лазими из «Аводы» отказалась от этой линии и предлагает программу, которая явно обращена к низшим классам и периферии; только изменение их избирательных моделей дает шанс победить Нетаниягу.

Люди, способные изменить самоубийственное направление левого «Титаника», – это члены МЕРЕЦа и «Аводы». Избиратели на праймериз этих партий могут отвергнуть кандидатов, выражающих ностальгию по прошлому, которого больше нет. Вместо этого они могут выдвинуть кандидатов с радикальной распределительной повесткой дня; сторонников бюджетной экспансии со связями с профсоюзами. Это кандидаты, которые видят будущее своих партий в диалоге с низшими классами, поддерживающими Нетаниягу, завоевывая их доверие для создания нового политического альянса в Израиле.

Даниэль Гутвейн, «ХаАрец», М.Р. AP Photo/Sebastian Scheiner
Автор – профессор, историк социально-экономических процессов √



Предыдущая статьяСледующая статья

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *